Ода Бернарду Чарльзу Экклстоуну. Великий диктатор

Он был высокомерным, надменным, уверенным в себе, наблюдательным, резким, страстным, дальновидным, грубым, собранным, раздражительным, но очень убедительным. Он был очень азартным игроком, не терпевшим рядом с собой дураков, и безжалостным переговорщиком, для которого промоутеры этапов и целые государства были не более чем щедрыми банкоматами...

Но, наверное, главное, что нужно сказать о Берни Экклстоуне – и в этом Формуле 1 очень повезло с ним, – он был невероятно умен и проницателен и не терял этих качеств на протяжении долгих лет фактического правления Большими Призами.

И хотя не так давно новые владельцы коммерческих прав Больших Призов указали ему на дверь, как какому-то наемному работнику, не стоит считать, что для Берни Формула 1 была просто работой. Это была его жизнь – жизнь, в которой он сумел спасти спорт и поднять его на небывалые высоты, о которых едва ли грезили обыватели Ф1 полувековой давности.

«Формула 1 никогда не поднялась бы на свой нынешний уровень, если бы не Берни, – откровенно заявил Деррик Уокер, начавший свою карьеру в автоспорте в должности механика в Brabham на заре 70-х, когда командой владел Экклстоун. – Он не просто любил Формулу 1, он ее буквально спас».

Дерек Дэли на протяжении пяти лет выступал в Больших Призах, после чего перебрался в IndyCar, но продолжал следить за Ф1 и деятельностью Берни.

«Он был великим диктатором, понимавшим, как именно можно поднять спорт, – сказал Дэли [на фото с Берни в 2001 году], пилотировавший в свое время машины Морриса Нанна, Кена Тиррелла и Фрэнка Уильямса. – Был ли он жестким? Да. Несправедливым? Безусловно. Но он никогда не терял общей картины происходящего и сделал Формулу 1 крупнейшей глобальной платформой. Он потрясающе умел вести переговоры, а его ум просто поражает».

Молодого продавца гоночных мотоциклов из графства Суффолк, впоследствии зарабатывавшего на инвестициях в недвижимость и продаже подержанных автомобилей, Формула 1 привлекла в конце 50-х. Экклстоун потихоньку вошел в курс дела и стал менеджером Йохена Риндта, делами которого заправлял до самого момента гибели австрийца в 1970 году в Монце. Двумя годами позже он купил команду Brabham за 120 тысяч долларов и тут же начал задавать вопросы и устанавливать свои порядки.

«В те времена команды сами заключали сделки с промоутерами этапов, так что если у вас в составе был звездный гонщик, вы могли получить от организаторов больше денег. Но в целом суммы были ничтожными, – вспоминает Найджел Робак – спортивный журналист, карьера которого в Формуле 1 началась примерно в одно время с Экклстоуном. – Тогда Берни сказал командам: «А почему бы мне не заняться переговорами от вашего имени?» После этого он выставил жесткие условия промоутерам: Хотите гонку? Платите деньги! Он сам всё организовал и объединил команды».

Так образовалась Ассоциация конструкторов Формулы 1 (FOCA), и Берни делал всё, чтобы поладить с Тирреллом, Уильямсом и Нанном, отчаянно боровшимися с Ferrari и их бюджетом.

Берни Экклстоун (справа) общается с Карлосом Ройтеманом и Гордоном Марри в 1975-м

«На Берни можно было положиться, – вспоминает Нанн, прошедший путь от успешного гонщика Ф3 до строительства команды Ensign F1, выступавшей в Больших Призах с 1972 по 1983 год, а впоследствии приведший Алекса Дзанарди и Хуана-Пабло Монтойю к трем подряд чемпионским титулам в заокеанской серии CART в конце 90-х. – Если нам нужны были деньги, двигатели или еще что-нибудь, он всегда нам помогал, лишь бы мы остались на стартовой решетке чемпионата».

Когда в 1980 году разгорелась война между FOCA и FISA, Экклстоун продал Brabham, чтобы все силы бросить на установление власти в чемпионате. Все помнят захватывающее сражение между Господином Э и Жаном-Мари Балестром, в то время возглавлявшим FISA, спортивное подразделение FIA. Победителем в этом единоборстве стал Берни, а в качестве награды он получил коммерческие права на спорт.

«В то время Формула 1 практически не появлялась в телевизоре за пределами Великобритании, да и на Туманном Альбионе транслировались от силы три-четыре гонки, – продолжил Робак. – Экклстоун вплотную занялся телевизионными контрактами на тех условиях, что они должны показывать все без исключения гонки, тогда как взносы постоянно росли. Он полностью изменил гоночное телевидение и позволил владельцам спорта обогатиться».

Знаменитая фраза Берни о том, что Формуле 1 больше не нужны болельщики на трибунах, поскольку у нее есть телевидение, не была пустым бахвальством – в действительности уже в то время цифры телевизионных договоров переваливали за миллиард, а доходы делились между командами в зависимости от их результатов. Это были просто огромные деньги по тем временам, и даже команды уровня Minardi не были обделены по итогам сезона.

Конечно, по ходу пьесы ему нередко приходилось гладить Формулу 1 против шерсти, выставляя неподъемные условия для промоутеров. В частности из года в год он высказывал в прессе сомнения относительно сохранения в календаре культового британского этапа чемпионата.

«Он прекрасно умел манипулировать средствами массовой информации, – вспоминает Дэли с улыбкой. – В его традиции вошел вброс ложной информации о том, что он уже якобы договорился с Сильверстоуном или Брэндс-Хэтчем, после чего в прессе начиналась настоящая паника. Исход же всегда был в пользу Берни.

Когда это было необходимо, он умел отключать эмоции и принимать решения на основании исключительно логических доводов. Казалось, он всегда знал, когда и на какие кнопки нажать...»

Последняя гонка Ф1 в Лонг-Бич в 1983-м

Но и без горьких поражений на пути Экклстоуна не обошлось. И одним из таких моментов стал этап Формулы 1 на улицах Лонг-Бич. После семи лет сотрудничества – с 1977 по 1983 год – промоутер этапа Крис Пук сообщил "Бернарду", что он больше не может позволить себе проводить гонки Больших Призов и с 1984 года переключается на CART.

Именно эта гоночная серия в 90-е годы доставила Экклстоуну массу неприятностей в отношении продвижения Ф1, особенно после отъезда за океан чемпиона мира Найджела Мэнселла в 1993-м.

«В те времена Берни был действительно сильно обеспокоен соперничеством с CART», – подтвердил Робак.

Однако, в отличие от Формулы 1 и NASCAR, у IndyCar никогда не было лидера уровня Бернарда или Франса, и в эпоху безвременья – с 1996 по 2007 год, – когда в американской формульной серии произошел раскол, эти два первенства вырвались далеко вперед.

«Всем и всегда было понятно, кто в Формуле 1 главный, к тому же Берни оказался в нужном месте и в нужное время, – заявил Уокер, проведший более четырех десятилетий в IndyCar в качестве менеджера команды, владельца машины и официального лица. – У него всегда был довольно простой взгляд на гонки, и я зачастую сравнивал его с Роджером Пенске – они оба предпочитали работать с небольшой группой толковых людей, и им всё всегда удавалось.

У Берни не будет преемника, и теперь спортом будут управлять совершенно иначе, но именно Экклстоун показал всем, как можно гонки превратить в большой бизнес».

«Берни заработал сам и дал заработать многим другим, но в то же время он действительно заботился о спорте и сделал Формулу 1 по-настоящему успешной. Он был бесподобен», – подвел итог Нанн.

Несколько дней назад Найджел Робак поинтересовался у Экклстоуна, гордится ли он тем, чего добился.

«Я не горжусь, я просто доволен», – ответил Берни…

Перевел и адаптировал материал: Александр Гинько