Глава 10.

Дневник Витантонио Лиуцци

Сегодня руководители команды сообщили, что в связи с извержением вулкана в Исландии, все авиарейсы в Европу отменены. Предложили добираться самостоятельно. Это ужасный апокалипсис. Тучи пепла затянули небо Европы, вся жизнь остановилась.

Я обратился к Виталию Петрову и спросил: «Виталий, говорят отсюда можно уехать на поезде через Россию ?». Виталий ответил: «Я поеду этим поездом. Если очень надо, то могу посодействовать, а вообще не советую». Я попросил Виталия посодействовать и как результат, эти строки пишу сидя в вагоне поезда Транссибирской железной дороги.

Вагон довольно грязный, от постели пахнет пылью, я беспрестанно чихаю. На окнах висят голубые занавески, и я никак не могу их закрепить, чтобы полюбоваться красивыми пейзажами за окном, они всё время закрываются обратно. В соседнем купе едут какие-то шумные небритые мужчины. Тучная сеньора в форме, служащая фирмы РЖД, сообщила мне, что эти мужчины – Вахтовики. Я её не понял. Может здесь так называют олигархов ? Говорят, в этих краях водятся живые тигры. Но мне так и не удалось их увидеть в окно.

Вахтовики в соседнем купе весь вечер употребляли алкоголь. И очень шумели. Я обратился к сеньоре в форме, чтобы она попросила вахтовиков вести себя прилично. Она громко и экспрессивно общалась с ними некоторое время, затем один из вахтовиков взял её под руку и увёл в служебное купе. Больше этим вечером мы их не видели.

Из-за шума в соседнем купе я никак не мог заснуть. Я встал и сам пришел к ним попросить вести себя прилично. Вахтовики зачем-то стали интересоваться у меня, уважаю ли я их, и, угрожая ударить меня по лицу, заставили выпить рюмку водки. Затем усадили меня за стол, расцеловали и заставили выпить еще. Потом я пил сам. Дальше я ничего не помню.

Утром я проснулся на верхней полке в купе у вахтовиков. Мне было очень, очень плохо. Вахтовики уже сидели за столом, и пили пиво. Я попытался пошевелиться, и застонал от боли в голове. Вахтовики поинтересовались у меня: "Что, брат, хреново?" Мне удалось немного кивнуть. Вахтовики сказали: "Опохмелиться бы тебе!" И дали выпить пива. Стало заметно легче. Весь день мы опять пили, а потом я снова ничего не помню.

На следующий день я уполз к себе в купе. На одной из остановок в вагон поезда вошла пожилая сеньора в пуховом платке на голове и сумкой, где по пакетикам были разложены курочка и отварная картошка. От них так восхитительно пахло. Вдыхая этот божественный аромат, я понял, что со дня посадки в поезд ничего не ел. Я купил три, и съел.

Через полчаса я стал испытывать резкие неудержимые позывы в туалет. В животе что-то бурлило и булькало. В туалете было очень грязно и мне стоило большого труда сделать это, удерживая равновесие в болтающемся из стороны в сторону вагоне, и не касаясь при этом грязного унитаза.

В оставшуюся часть дня я был там еще тринадцать раз. Своими визитами в туалетную комнату я уморил вахтовиков, которые курили в тамбуре, и они живо заинтересовались моей проблемой, предложив пройти курс лечения. Они увели меня в своё купе и дали снова выпить водки. Странно, но помогло.

На следующей остановке меня отправили за водкой в «балок». Я так понял, что «балок» - это такой привокзальный супермаркет. Пока я его искал, мой поезд ушел. Я стоял на перроне, держа в руках три бутылки водки, и рыдал. Ко мне подошла пожилая сеньора в пуховом платке с сумкой, наполненной картошкой с курочкой, и спросила: «Отстал, милок?» Утирая скупую мужскую слезу, я кивнул головой. Пожилая сеньора позвала хмурого небритого типа, стоявшего возле машины, очень напоминавшей мне Fiat-124, точно такой, как был у моего деда. И сказала ему: «Вась, тут пассажир отстал от поезда, иностранец!»

Вась запросил штуку баксов за свои услуги, а поглядев на три бутылки водки добавил: «Или три бутылки водки». Я посчитал, что штука баксов, это 746 евро по курсу, а три бутылки водки обошлись мне в 4 евро. Я согласился на водку.

Я сел в фиат, который Вась называл «копеечка» и пристегнулся. Он презрительно бросил мне: «Не очкуй, догоним». Я сказал: «Я пилот Формулы-1, и ничего не боюсь». Когда мы поехали, мне стало страшно. Удерживая одной рукой ручку двери, которая постоянно открывалась, и подпрыгивая на неровностях до потолка, я спросил: «Почему на дороге так много ям глубиной в полметра?». Вась в ответ только пожал плечами и сказал: «Нормально, твою мать». Я так понял, что «Твою мать» в России – это что-то среднее между итальянским «Аве Мария» и «Мама миа». Каждый раз, когда мы выходили на обгон, я стал тоже молиться по-русски: «Твою мать, твою мать!..». Мне стало совсем страшно, и я спросил: «Почему мы едем так быстро?». Вась ответил: «У меня тормоза не работают!» Остаток пути я ехал зажмурив глаза.

На следующую станцию мы приехали за полчаса до прибытия моего поезда. Я успел зайти в балок, и снова купил три бутылки водки и пиво, чтобы не расстраивать своих новых друзей. Когда я зашел в купе вахтовиков, мне дали подзатыльника и спросили: «Фигли так долго?»

Пили весь вечер, потом я опять ничего не помню. Мне кажется, я еду в этом поезде вечно. Наполеон был форменным идиотом, когда пытался завоевать эту страну. Её размеры поистине безграничны.

На следующий день я тихо умирал в своём купе. Зашел Виталий Петров, глянул на меня сочувственно и сказал: «Собирайся». Виталий отвел меня на три вагона вперёд и завёл в помещение, которое он называл «Вагон-ресторан». Там сидели НОРМАЛЬНЫЕ люди, ели ИЗ ТАРЕЛОК и НЕ ПИЛИ ВОДКУ!!!

Виталий заказал мне тарелку борща и сказал: "Ешь!". Я попробовал, и понял, что борщ – вкуснейшее блюдо, из тех, что мне доводилось пробовать. Вернусь в Италию, буду готовить его каждый день.

После еды я стал чувствовать себя намного лучше. Виталий отвёл меня в своё купе. Там сидели какие-то молодые ребята и пели красивые душевные песни под гитару. Мы пили чай из стаканов в забавных старинных подстаканниках, пели песни, шутили и веселились. За окном проплывали красивейшие пейзажи, мне было хорошо и уютно. В своё купе я уже не вернулся, а весь остаток пути провёл в этой приятной компании.

Виталий научил играть меня в преферанс и выиграл мои премиальные за полгода вперёд. Но это ничего, главное, я смогу приехать домой, в Италию, и с порога сказать: «Мама, я познал Россию! Готовь борщ…»