Большое интервью с Льюисом Хэмилтоном без купюр

На днях в эксклюзивном интервью американскому изданию Complex трехкратный чемпион мира Льюис Хэмилтон рассказал о том, как пришел в Формулу 1, о своих мечтах, о музыке, о расизме, о новых владельцах спорта и о своих отношениях с прекрасным полом...

Я встречал несколько заголовков в журналах о тебе, в одних говорится, что ты можешь стать величайшим гонщиком в истории Формулы 1, в других – что уже стал… Что скажешь?

Льюис Хэмилтон: О, это и есть моя цель! (смеется) Это как раз то, что мне нужно! Я работал для этого долгих 23 года – я ведь уже 23 года гоняюсь. Начал, когда мне было восемь, а сейчас мне уже 31, и я всегда хотел стать лучшим. Это была моя мечта.

Какой смысл мечтать о малом? В десять лет я пошел к McLaren. Моим кумиром был Айртон Сенна, и я хотел во всем на него походить. Я тогда сказал: «Сэр, я Льюис Хэмилтон, и я только что выиграл британское первенство. Однажды я хотел бы стать чемпионом мира за рулем вашей машины. Чемпионом Формулы 1». Через три года они подписали со мной контракт, а через десять я выиграл титул чемпиона мира за рулем их машины.

Я где-то читал, что ты решил стать гонщиком Формулы 1 в шесть лет...

Льюис Хэмилтон: Большинство людей и в 25 не знают, чем они хотят заниматься...

Это точно. И многие из них меняют свои пристрастия. В шесть лет они могут желать стать пожарным, в десять – полицейским. Как ты смог определиться в столь раннем возрасте?

Льюис Хэмилтон: Ну, у меня было два варианта: гонщик Ф1 или Супермен – кстати, я по-прежнему не отказался бы! Но очевидно, что Суперменом я стать не мог, так что выбор резко ограничился.

Говорят: никогда не изменяй своей мечте. А ты, получается, изменил...

Льюис Хэмилтон: Да, да! (смеется) Но у меня не было выбора. Я не хотел быть футболистом. Я хотел заниматься музыкой, но, глядя на музыкантов, я никогда не думал: «Я хочу делать то же самое». Это было как-то по-другому. А с пилотированием гоночной машины было именно так: «Я хочу этим заниматься!»

Я слышал фрагменты твоих песен – они классные! Ты уже лучший в мире в своем деле, трудно будет стать лучшим еще в чем-то… Как ты пришел в музыку, и когда мы уже увидим твой альбом?

Льюис Хэмилтон: Канье Уэст [американский рэппер и продюсер] как-то говорил об этом – когда ты делаешь что-то [хорошо], то замыкаешься исключительно на этом. Но я полагаю, что можно успевать многое, и люди не должны этого бояться. Я не обязан страстно заниматься в жизни только одним делом. Нет поводов отказываться от всего остального.

Я начал играть на гитаре в 13 лет. Я сочинил несколько песен под гитару, писал стихи. Но я был расстроен тем, что, как мне казалось, у меня не было достаточной силы в голосе. Я не мог им управлять так, как мне хотелось. Но со временем я нашел проблему.

Тогда я сказал себе: «Окей, я пойду на занятия вокалом и будут заниматься, заниматься и заниматься. И я добился определенного прогресса. Сейчас у меня есть порядка 250 песен, которые я написал сам или в соавторстве».

Что касается времени – постепенно я прихожу к пониманию того, что я хочу поделиться своим творчеством с поклонниками. Я хочу, чтобы они меня услышали, потому что когда ты занимаешься гонками и работаешь с такими серьезными компаниями, трудно сохранять чувствительность и ранимость в душе.

Ты постоянно слышишь: «Какие ощущения по шинам?» Это происходит из гонки в гонку… «Да у меня всегда одинаковые ощущения!» (смеется) В музыке же ты можешь выразить себя, можешь излить душу, если захочешь. Ты можешь говорить всё, что пожелаешь, без мыслей о том, что скажут на это спонсоры.

Сестры Уильямс, Тайгер Вудс, Джеки Робинсон – у них у всех есть какие-то свои истории триумфа над предубеждениями о том, что их спорт покоряется только белым. От тебя я что-то такого не слышал...

Льюис Хэмилтон: Эммм… Ну, знаешь, я свою жизнь ассоциирую с фильмом "Крутые виражи". (смеется) Это один из моих любимых фильмов. Это история о появлении первой команды по бобслею из Ямайки. Когда они подходили и спрашивали у спонсоров, не желают ли они поддержать ямайскую бобслейную сборную, те просто крутили пальцем у виска.

Мой отец также рассказывал мне о своих похождениях к таким спонсорам. Он говорил им: «Вы не хотите финансировать первого чернокожего гонщика в Ф1?» Они его не понимали. Сейчас, думаю, они об этом жалеют.

Когда те парни из Ямайки впервые взобрались на гору со своим старым бобом, все замерли в недоумении. Это напоминает мне те моменты, когда мы с отцом приезжали в картинг. Мы привозили карт в багажнике, тогда как у всех были свои шатры и палатки, а также лучшие карты.

Мы выглядели настоящими любителями. Конечно, они не останавливались как вкопанные, но изумление в их взглядах читалось отчетливо. Все думали: «Что они тут забыли?» Мы были единственной чернокожей семьей там. И это повторялось каждую неделю.

Как ты думаешь, это как-то помогло твоему становлению в будущем?

Льюис Хэмилтон: Да, конечно. Я встречал на своем пути много проявлений расизма. В школе меня постоянно доставали. Но это закалило мой дух. Это как боевые раны – всё, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.

Отец всегда говорил мне: «Докажи всё на трассе». И с первого своего дня в гонках я старался доказывать исключительно на трассе. «Сделай так, чтобы твои результаты говорили громче, чем ты сам. Ты ничего не должен отвечать этим людям».

Но вокруг было полно детворы и учителей, которые говорили мне одно и то же: «Ты никогда не станешь гонщиком. Ты не сможешь этого добиться».

Очень любопытно, что ты сказал фразу "Докажи всё на трассе" – ты ведь уже трехкратный чемпион мира, а многие до сих пор относятся к тебе с изрядной долей критики. Такое ощущение, что некоторые просто не хотят признавать твой талант.

Льюис Хэмилтон: Было время, когда меня это беспокоило. Но с годами я все отчетливее стал понимать, что мне не нужны оценки окружающих. Я знаю себя, я знаю, как много и упорно я работаю. Я знаю свои сильные стороны лучше остальных, и как сильно я люблю свою семью. Я просто наслаждаюсь жизнью. А люди не хотят, чтобы я ей наслаждался. (смеется). Как у диджея Халеда: Они не хотят, чтобы я тусовался и кайфовал!

О, он как раз недавно был у нас в гостях и упоминал об этом...

Льюис Хэмилтон: Это пугающая правда, скажи? Они говорят типа: «Чем должен заниматься гонщик Формулы 1? Сидеть дома, спать, просыпаться, есть, дышать и гоняться, более ничего. Никакой жизни вне гонок!» (смеется) Люди привыкли писать всякую чепуху обо мне. Что я был там-то и там-то, слишком много путешествовал между гонками, и так далее.

Я и правда путешествую по миру как сумасшедший. Я делаю это больше остальных гонщиков. Я развлекаюсь и тусуюсь, когда мне этого хочется, но это не мешает моей работе – когда это необходимо, я приезжаю и выигрываю. И вы ничего не можете мне сказать! Когда ты приезжаешь с тусовки и выигрываешь гонку, они неохотно говорят что-то типа: «Ну, ладно, у него получилось...» (смеется)

Тебе не кажется, что современное общество не способно признать величие и талант людей при их жизни? Неужели обязательно нужно, чтобы человек ушел?..

Льюис Хэмилтон: Это один из лучших вопросов, что я слышал. И мне действительно кажется, что мы склонны признавать способности людей только после их смерти. Я не знаю, почему так получается. Когда кто-то умирает, все вдруг говорят: «О, Боже...» Но еще недавно этот человек был рядом с вами! Это отличительная черта нашего общества.

Недавно у Формулы 1 появились новые владельцы – американская медийная корпорация. И они намерены развивать Большие Призы в США. Что ты думаешь по этому поводу?

Льюис Хэмилтон: Я не знаю что ответить. К сожалению, Ф1 приезжает сюда пока только раз в году. И американский этап попадает на разные даты, так что люди не могут заранее запланировать, что гонка будет тогда-то и тогда-то.

Формула 1 – это большой бизнес, но им слишком долго управляют одни и те же люди. Они хорошо справляются со всем, кроме новых веяний. К примеру, социальные сети мы почти не используем. Мне даже не разрешили снимать видео на трассе. Но я снимал. (смеется) Потом получал все эти уведомления от дирекции…

В Америке умеют делать шоу. НБА и другие лиги великолепно справляются с этой задачей. Необходимо перенять у Америки лучшие качества в проведении мероприятий.

Ты какое-то время встречался с Николь Шерзингер, также молва связывала тебя с такими дивами, как Рита Ора, Кендалл Дженнер, Джиджи Хадид, Барбара Палвин, Рианна, и совсем недавно – с Винни Харлоу… Мне просто интересно, у тебя в телефоне есть какое-то секретное приложение для знакомства со знаменитостями, о котором я не знаю?

Льюис Хэмилтон: (смеется) К сожалению, нет, но я бы от такого не отказался!

Но как тебе удается знакомиться со всеми этими знаменитостями? Мне, не будучи известным человеком, просто любопытно...

Льюис Хэмилтон: (смеется) Ну, знаешь, я просто встречаюсь с ними в разных местах, а потом завязываются знакомства. Ты чувствуешь флюиды, новую энергию и думаешь: «Эй, а не вернуться ли мне сюда снова...» С Беллой, Джиджи и Кендалл я познакомился в Монако. Мы как-то разговорились все вместе. Отсюда появляется дружба, дальше она становится все ближе, ну, знаешь? После этого ты понимаешь, что хочешь с кем-то из них общаться. Ты приезжаешь на вечеринку и обмениваешься телефонами. Просто так случайно получается, что они все такие красивые… (смеется)

Случайно, ага...

Льюис Хэмилтон: Ага, случайно...

Я пару раз видел фотографии, где ты вместе с Мело (Кармело Энтони)...

Льюис Хэмилтон: Да, я вчера как раз сидел рядом с его женой.

Недавно он поделился своими сокровенными мыслями по поводу расовых предрассудков. Я понимаю, что США и Великобритания в этом отношении немного разные, но во всех странах есть определенные сложности с этим… Мело очень откровенно об этом рассказал. Что ты об этом думаешь?

Льюис Хэмилтон: Я уже очень давно нахожусь в спорте и привык считать, что об этом не стоит много говорить. Это всегда было проблемой, и известные люди должны очень осторожно высказываться на эти темы.

Я вижу, что происходит, и у меня есть определенные мысли по этому поводу. Но всегда нужно быть на сто процентов уверенным в том, что ты говоришь и делаешь. Очень непросто бывает сохранить баланс…

За моим видом спорта преимущественно следят белые люди, и, конечно, есть те, кто не понимает, каково это – быть другим. Так что здесь нужно сохранять осторожность. Но у нас есть социальные сети, и то, как именно мы преподнесем там эти вопросы молодому поколению, и будет определять наше будущее...

Перевел и адаптировал материал: Александр Гинько