Олег Карпов: Что в голосе тебе его?

01/02/2014. Олег Карпов

Мне немного неловко. Я ехал в Херес прежде всего для того, чтобы услышать звук новых моторов. Прошло четыре дня, мир разделился на тех, кому звук нравится, и тех, кто его ненавидит. А я остался где-то посередине.

Я совершенно не знаю, что сказать. Как тот самый человек, который вернулся с пробежки, и от него совсем не пахнет. Уехав с трассы, я уже пережил два взлета и две посадки, доехал до дома на такси, выспался, посидел за рабочим столом, основательно изучив полупустой текстовый документ, и все еще не понимаю, что думать и о чем писать. Вот я, перед вами. После пяти дней в Хересе, где смотрел на новые машины. Где в первую очередь эти машины внимательно – с пристрастием – слушал…

Слушать в Хересе очень удобно. Я поднимался на крышу здания боксов каждый день. Выражение "как на ладони" существует как раз для таких случаев - c крыши видно практически всю трассу. То, что Формула 1 до сих пор приезжает сюда на тесты, здорово не только потому, что в Хересе очень легко выбрать подходящий жидкий сувенир друзьям, любящим невзначай подметить: "Ну вот, был в Шанхае, а китайского ничего не привез". В Хересе помимо Хереса есть ещё и эта замечательная крыша.

Отсюда можно рассмотреть машины с любых ракурсов, отсюда же – расслышать звук любого происхождения: со стартовой прямой, из шпильки, шиканы или быстрого поворота. А повод послушать на этот раз был подходящий.

Теперь вы, наверное, ждете от меня ощущений. Оценок. Я даже представляю ваше выражение лица.

"Ну что, как оно? Хорошо звучит?"

У меня есть для вас только один честный ответ. Я правда не знаю – хорошо или нет.

Я немного завидую тем, кто уже определился. Завидую таким, как Дженсон Баттон, который сказал, что звук "уже не так приятно слушать", и добавил к своему заключению слово "факт". Завидую и таким, как многие мои коллеги, которые "наслаждаются" тем, что звук мотора Формулы 1 теперь так системно разложен на составляющие: вот брюзжание цилиндров, вот свист электродвигателя, вот кашель захлебнувшихся в турбине газов…

Я тоже ехал в Херес для того, чтобы новый звук моторов полюбить или возненавидеть. Ехал им наслаждаться или к нему привыкать. А сейчас даже не могу дать вам дельный совет: любить его, ненавидеть, наслаждаться или привыкать. В конце концов: ехать вам самим его слушать "живьем" или нет…

Вот было бы славно: приехал, состроил мину, причмокнул и отрезал: "Нет, друзья, это уже не то". Будьте уверены, мне бы хватило фантазии на пару ярких эпитетов, чтобы прозвучать убедительнее. Но – нет. Сказать, что звук мне не нравится, я не могу. И вот же беда: сказать, что он мне нравится, я тоже не имею права.

Тут бы мне прищуриться, взять паузу и произнести что-нибудь вроде "решайте сами", но я, увы, не телевизор и даже не радио, чтобы заткнуться и оставить вам один лишь интершум. Да и в конечном счете: это спасло бы лишь меня, но вам никак не помогло – потому что ни по телевизору, ни даже по радио и прежние моторы так же, как "живьем", не звучали. У меня есть только буквы, а статья про звук – это все равно, что телепередача про еду. Вы ведь все равно не поверили бы мне по-настоящему, если бы я сейчас протянул "м-м-м" и довольно покивал головой.

Тем не менее. Что-то я все-таки готов произнести так же уверенно, как у Баттона получается слово "факт". Формула 1 стала тише. Опять ловлю себя на мысли, что Херес – идеальное место для прослушиваний. Не выходя из паддока, здесь можно подобраться к одному из участков трассы на расстояние в пять-десять метров. Постоять за забором, послушать. Мы так простояли минут десять с Валттери Боттасом в четверг. Попереглядывались, попожимали плечами. Знаете что? Даже когда мимо проезжает машина, стоя там, в десяти метрах от трассы, можно разобрать, что говорит собеседник. Это по меньшей мере странное ощущение. Для всех без исключения в паддоке – независимо от того, кто находится в лагере "нравится", а кто в противоположном.

Того – доведенного до истерики, орущего, умоляющего у коробки передач шестеренку побольше – звука больше нет. И по нему, наверное, можно скучать. Хотя…

Новый V6 с турбиной, со всеми этими батареями и электромоторами – тоже интересная штука. Он и правда звучит многогранней, хоть новую передачу и не вымаливает. Не надрывается. Он басист, даже грубоват – из тех, что никогда не кричат, но все равно говорят очень убедительно и настойчиво. Этот V6 есть за что уважать.

Кое-что действительно разочаровывает: от нового мотора все время ждешь, что он все-таки сорвется и повысит голос. Именно это многих заставило после пары первых дней в Хересе сбежать из числа "довольных". В первый день казалось, что пилоты просто "не докручивают" моторы, а потому в конце прямых не было знакомого визга. Но даже к началу четвертого дня он так и не появился.

Формула 1 выбрала себе новый вектор развития и уже вряд ли вернется к большим объемам и сумасшедшим оборотам. А значит, тот самый – разрывающий пространство – визг уже не появится. Никогда.

Это "никогда" как раз и оставляет чувство горечи – как и любая потеря. Но, честно говоря, единственное, что я понял, стоя на замечательной крыше в Хересе и придумывая себе позицию по поводу этого нового звука, – это то, что мне все равно.

По V8 я буду скучать не больше, чем по солнечным очкам, потерянным где-то в Дели. У меня уже есть новые. Честно говоря, меня всегда удивляло утверждение, что звук мотора – это едва ли не главное, что привлекает болельщиков. Он и правда производил впечатление. Но сваливать на один только звук всю вину за привлекательность Формулы 1 как-то нечестно, мне кажется, по отношению к ней самой.

Лично я начинал смотреть Формулу 1 по телевизору, а этот самый "магический" звук услышал лет через десять, если не больше. Когда у нас ее показывали в записи ночью, я смотрел ее вообще без звука – чтобы родители не заметили. Да что там я… Многие мои коллеги, что вдвое старше, Формулу 1 полюбили по газетным заметкам. Многие из вас эту самую Формулу 1 вообще привыкли любить на расстоянии. Я знаю тех, кто съездив на Гран При один раз, потом больше не выбирался на гонки. Потому что "по телевизору интереснее".

Вопрос звука вообще не кажется мне хоть сколь бы то ни было принципиальным. Я даже немного удивлен тем, что практически все вокруг меня в паддоке уже четко и ясно определились, кому звук нравится, а кому нет. Но удивлен я именно "немного". Это же Формула 1. Здесь принято иметь точку зрения по любому поводу. Я видел, как некоторые мои коллеги в нескольких различных ситуациях исключительно ради поддержания разговора в течение четырех дней высказывали совершенно противоположные "собственные позиции". Один из них поделился с читателями в социальной сети своим негативным отношением к звуку V6 даже несмотря на то, что в Хересе его не было – в интернете он просто притворялся, что был. Со своей позицией оно все равно звучит достовернее, правда?

Знаете, что мне в Формуле 1 нравится больше всего? Мне нравится ощущение перед стартом, когда один за другим загораются огни. Мне нравится то, что итоговый результат зависит от десятков тысяч различных факторов. Мне даже нравится то, что спортом Формула 1 становится лишь на два часа каждое второе воскресенье, а все остальное время представляет собой поле для бесконечных обсуждений, склок и пересудов. И мне все еще страшно любопытно, кто из горстки отчаянных парней быстрее всех проедет 300 километров в следующий раз.

В этом отношении все осталось по-прежнему. Да, мне всегда нравился звук – особенно на трассах, где окна пресс-центра выходят на главную прямую – перед стартом. Эдакое возбужденное топтание на месте тысяч лошадей. Но, поверьте, силенок у двадцати V6 вместе более чем достаточно, чтобы грозно постучать копытами, пока загораются светофоры. Да, это новый звук. Но это по-прежнему звук очень быстрых гоночных машин.

Я вам вот что скажу. Знаете, сколько раз я поднялся на эту замечательную крышу в Хересе в прошлом году? Один. И не для того, чтобы послушать. Просто хотел сделать фотографию заката на телефон. На выезде с пит-лейн к тому моменту уже горел красный.

В общем, вы угадали. Я прищурился и теперь готов сказать главное. Решайте сами, нравится вам Формула 1 с новым звуком или нет. Лично для меня ничего не изменилось. Факт.